Сегодня я продолжаю знакомить Вас с методическими работами Заслуженного деятеля искусств, Заслуженного артиста Бурятии, профессора, заведующего кафедрой сольного пения Нижегородской государственной консерватории А.М. Седова.

И представляю Вашему вниманию его работу

Интеллигентность как основание культуры певца

Интеллигентность. Это понятие имеет широкий диапазон: не только образование, знания, эрудиция во многих сферах литературы, истории, искусства живописи, скульптуры, музыки, философии, но также высокие человеческие качества - доброта, отзывчивость, принципиальность, чувство собственного достоинства и вместе с тем скромность, вежливость, уважение к другим людям, умение слушать не только себя и т. д.

Для артистической профессии - это умение носить костюм, быть пластичным, элегантным.

Здесь уместно привести слова Ф. И. Шаляпина: "...большими актёрами делаются обыкновенно люди, с одинаковой строгостью культивирующие и свой дух, и его внешние пластические отражения".

Мне представляется, что эталоном интеллигентности является Л. В. Собинов.

В.И. Качалов вспоминал о неизгладимом впечатлении от молодого Собинова при первой их встрече: красивый, стройный юноша, элегантно одетый, обаятельный, простой, с доброй улыбкой, всегда хорошим настроением и совершенно не похожий на оперного тенора, а скорее - на молодого доцента...

Зорким актёрским взглядом Качалов определил наличие высокого интеллекта в этом юноше, что позволило в дальнейшем ему стать единственным в своём роде оперным тенором Собиновым - гордостью русского искусства.

Умение учиться, развивать и совершенствовать свои природные данные и не только певческие и сценические, но и расширять кругозор, осваивать иностранные языки, быть в центре общественной жизни и, вместе с тем, быть скромным человеком, всегда готовым на добрые дела.

Кроме певческого и сценического дарования у Собинова были явные литературные способности, особенно ему удавались юмористические стихи, о чём вспоминали В. И. Качалов, К. И. Чуковский, А. В. Нежданова.

Он любил создавать экспромты, где посмеивался частенько над собой.

Вот пример:

Ждали от Собинова

Пенья соловьиного,

Услыхали Собинова -

Ничего особенного.

Когда Л. В. Собинову в 1910 году присвоили звание заслуженного артиста императорских театров, он тут же, по словам А. В. Неждановой, ответил на это следующим четверостишием:

Не по таланту знаменит,

Не по заслугам заслужен,

Жизнь прожил душка Леонид

И умер под рыданье жён...

Жизнь Л. В. Собинова - непрерывный труд, и начало этому положено ещё в гимназические годы, когда, стремясь к независимости, он начал давать уроки своим сверстникам. Независимость и чувство собственного достоинства - этим принципам Собинов был верен всегда.

И когда дирекция Императорских театров посягнула на независимость артиста, Собинов разорвал контракт и несколько сезонов не пел в Большом и Мариинском театрах.

Все, кто близко знал Собинова, отмечали необыкновенно увлечённую работу над различными литературными, художественными, историческими и другими источниками, необходимыми ему при подготовке той или иной оперной партии.

В результате этой работы оперные персонажи оживали, существуя в той эпохе, соответствующих костюмах, гриме и пластике.

Обладая удивительно красивым голосом и непринуждённой манерой пения, тонкой музыкальностью, великолепной сценической внешностью, Собинов уже в первый сезон службы в Большом театре приобрёл большую известность, но его многое не удовлетворяло и в актёрском плане, и вокально: он не всегда чувствовал свободу творческого существования на сцене.

Знакомство с Ф. И. Шаляпиным  и последующее творческое сотрудничество с ним помогли найти свой путь в создании жизненно-правдивых сценических образов.

Со многими мастерами Малого и Художественного театров Собинов дружил и был непременным участником премьер и совместных концертов, что тоже давало пищу для размышлений и заставляло искать, учиться у драматических актёров правде сценического существования.

Так, созданный Качаловым образ царя Берендея на сцене МХАТа, помог Собинову в работе над одноимённым персонажем в опере Римского-Корсакова.

Над совершенством вокальной техники Собинов, начиная с 1900 года и кончая 1913 г., работал с итальянскими педагогами-музыкантами.

Интересно, что Собинов проходил с итальянскими маэстро не только партии зарубежного репертуара, но и некоторые русские, для чего переводил их на итальянский язык и в таком виде впевал, а затем пел на русском.

Делал он это для того, чтобы ощущать большую вокальную свободу.

Природа щедро одарила Л. В. Собинова красивым голосом, который обнаружился в раннем детстве, и с этого времени он непременный участник самых разных концертов, а в студенческие годы и спектаклей.

Учась в Московском университете, Собинов одновременно поступает в филармоническое училище, а попутно принимает участие в оперных спектаклях итальянской труппы в Москве.

Таким образом, юридическое образование - приобретение гуманитарных и экономических знаний - рука об руку шло с музыкальным воспитанием, но адвокатом Собинов стал на три года раньше, чем солистом Большого театра.

Причём работа в суде свела его с очень интересными людьми: знаменитым адвокатом Ф. Н. Плевако, у которого он был помощником, и с А. М. Керзиным - основателем музыкального "керзинского" кружка, в котором Собинов принимал живейшее участие, и что тоже сыграло положительную роль в формировании его музыкально-эстетического развития, о чём он впоследствии написал в статье "О русском романсе".

Став солистом Большого театра, и исполняя на сцене ряд ведущих теноровых партий, в том числе Фауста, Герцога, Ленского, Собинов всегда имел большой успех у публики.

Однако он не прекращал адвокатской деятельности, так как не был до конца уверен в правильности выбора певческой карьеры.

Но постепенно чаша весов всё более склонялась в сторону театра. Этому способствовал громадный успех в партии Фауста на сцене Большого театра и последущие гастроли в Одессе совместно с Шаляпиным.

Вот строки из письма от 11 июня 1899 года:

"Вчера прошёл "Онегин" блистательно, и предубеждённую одесскую публику удалось-таки расшевелить. Публика очень единодушно потребовала bis' a ариозо... а потом пошло всё как по маслу. Шаляпин передал мне свои восторги и за пение и за сцену..."

В 1900 году Л. В. Собинов впервые едет за границу, в Италию, в Милан, где учит Ромео, занимается с профессором Mazzoli вокалом и успешно осваивает итальянский язык:

"Занимаюсь я с удовольствием и даже за итальянскую грамматику сажусь без дальних сборов и без кислых гримас. Теперь, чуть познакомившись с грамматикой, я начал переводить новеллы Амичиса... Запас моих знаний по итальянскому языку всё увеличивается, и я варварски, но смело составляю фразы и объясняюсь с нашим Mazzoli. Во всяком случае, я имею твёрдое желание выучиться языку, и желание это исполню" (30 мая 1900 г., г. Милан).

Гастроли в Петербурге принесли Собинову огромный успех во всех спектаклях и концертах. В письме от 20 июня 1901 г. он пишет:

"Первый спектакль был триумфом. А то, что пишут теперь рецензенты, вскружило бы всякому голову... Но не бойтесь за меня: слава и успех никогда не вскружат мне голову - в этом моя сила. Я всегда вижу обратную сторону медали и никогда ничего не забываю, если дело близко моей душе".

Лето 1902 года Собинов проводит в основном в Милане, где проходит с маэстро Росси оперные партии в операх "Травиата", "Манон". Знакомится с художниками Таллоне, Карпано, посещает музей старинных художников "Brera", где находит на картинах Ринальдини  возможный костюм для Ромео.  Покупает книги по истории древних костюмов, а также приобретает венецианские ткани для будущих сценических костюмов. Совершенствует свой итальянский язык, занимается фехтованием.

В 1903 году Собинов готовит с маэстро Барбини "Вертера" и "Манон" по-итальянски. В 1904 году разучивает с Барбини партии : Эрнесто, "Дон Паскуале", Фра-Дьяволо в одноимённой опере, Надира в "Искателях жемчуга"; в августе Собинов подписал контракт с дирекцией Ла Скала на сезон 1904-1905 гг.

Напряжённый труд по изучению итальянского (а позднее и испанского) языка, поиски исторически верных, соответствующих оперному либретто костюмов, грима, пластики поведения и, конечно, воплощения внутреннего содержания партии и, наконец, великолепное певческое мастерство позволили Л. В. Собинову с блеском выступить в 1904 году на сцене Ла Скала в партии Эрнесто в опере Доницетти "Дон Паскуале".

Вот что писали итальянские газеты о дебюте русского тенора 21 декабря:

"Тенор Собинов был откровением. Это голос - золотой, с металлическим блеском, выразительный, и в тоже время свободно льющийся, богатый звуком и подкупающей прелести... молодой русский тенор Собинов, который, между прочим, выказал недостающую столь многим из наших певцов поразительную отчётливость в дикции... это красивый юноша, очень образованный (он перевёл на русский язык несколько наших авторов)... Голос его отличается чистейшим, ровным и подкупающим тембром, голос редкий и ценный, которым он модулирует и управляет с законченным мастерством, интеллигентностью и со вкусом".

Надо добавить, что опера "Дон Паскуале" не ставилась в Италии 40 лет из-за того, что партия Эрнесто очень высока и малоудобна для тенора.

Итальянские рецензенты высоко оценили произношения Собинова и чёткую дикцию, а также великолепное владение "золотым голосом", его интеллигентностью и многие другие превосходные качества. Кстати, умело подобранные костюмы, а также парик позволили 32-летнему Собинову выглядеть молодым юношей, то есть соответствовать роли.

Л. В Собинов в течение трёх лет (1904-1907) не возобновлял контракта с Большим театром, и в эти годы он успешно пел в Италии, Испании, Франции, Германии. Кроме "Дон Паскуале" он выступал в операх: "Травиата", "Ромео и Джульетта", "Манон", "Фра-Дьяволо", "Мефистофель", "Искатели жемчуга".

Вот, что писала газета "Mondo artistio" (Милан, 1906):

"Никогда ещё до сих пор не имела роль Альфреда воплощения более художественно-типичного, элегантного и благородного, как в исполнении Собинова. Он был великолепен".

Газета "La Sera" (1906 г., 28 января): "...элегантнейший по фигуре, осанке, в великолепных костюмах, он - со стороны эстетической - идеальный Альфред. Он спел свою партию с благородным вкусом, чистой свежестью голоса, легко победив все трудности третьего акта.

Одним словом, он показал себя драгоценным певцом и благородным, достойным похвалы актёром..."

Газета "Lombardia" (1911г., 31 марта) об опере "Ромео и Джульетта": "...Бесспорно, лучшим среди исполнителей этой оперы был тенор Собинов. Он и прежде имел успех в театре La Scala; теперь, когда он вернулся сюда, его искусство, ещё тогда всеми признанное, стало чудеснее, ещё смелее стал его по-новому звучащий голос. Юношески ловки его движения и позы. В нём чувствуется такой вокально и пластически чудесный Ромео, какого трудно было бы найти...".

Безусловно, созданию полноценного вокально-сценического образа Ромео способствовало не только вокальное мастерство и актёрское искусство, но и костюмы, грим, умение фехтовать и пластика - всё то, чем упорно занимался Л. В. Собинов задолго до выступления в Ла Скала в 1911 году.

В этом же году в Мариинском театре состоялась премьера оперы Глюка "Орфей" с Собиновым в главной партии. Готовясь к исполнению партии Орфея, написанной для контральто (и в варианте для тенора-альтино), Собинов едет в Италию и очень тщательно готовит вокальную сторону роли с маэстро Делли-Понти, чтобы "исполнение было без усилий, до полной свободы".

Эта работа явилась новым значительным этапом в творчестве артиста. Спектакль получился во всех отношениях выдающимся. Постановщик В. Э. Мейерхольд, художник А. Я. Головин, хореограф М. М. Фокин, дирижёр Э. Ф. Направник.

В. П. Коломийцов так отозвался об этой роли Собинова: " У г-на Собинова дикция прямо образцовая... Как и следовало ожидать, Собинов имел большой и заслуженный успех. Его Орфей, прежде всего, превосходен по внешности - настоящая работа Праксителя! Позы Собинова - Орфея полны благородного изящества и естественной, непринуждённой пластичности. В пении артиста много чарующей красоты и экспрессии, трудную тесситуру партии он преодолевает свободно, без заметной усталости голоса, который всё время звучит отлично...".

Известный музыкант критик Э. Старк вспоминал о полной гармонии замечательной декорации Головина с не менее замечательной пластикой Орфея - Собинова, вызывавшей в памяти лучшие образцы греческой скульптуры. И всё это происходило в полном соответствии с классически прекрасной лирикой Глюка.

Пластика сценическая изумительно сливалась с пластикой музыкальной речи, выражая возвышенной красотой звучания глубины переживания героя. "Казалось, что так мог петь легендарный Орфей".

Спектакль стал событием в театральной жизни и мог бы повлечь за собой реформу в художественном направлении театра, но не был поддержан консервативным руководством.

До Орфея Собинов спел "своего Лоэнгрина", который сильно отличаясь от привычных представлений об образе Лоэнгрина, тоже (как и Орфей) стал событием не только в личном достижении певца, но и в целом российском театральном искусстве.

Эти оба спектакля - такие разные по стилю - были объединены одним человеком, который рыцарски служил искусству, и их образы были созвучны убеждению артиста-музыканта, видимо, поэтому и Лоэнгрин и Орфей получили такое широкое общественное признание.

Веря в то, что искусство должно возвышать душу человека, и сам, будучи высоконравственным, подлинным служителем муз, Л. В. Собинов, заинтересовавшись образом Лоэнгрина, стал изучать источники, которыми пользовался Вагнер при сочинении одноимённой оперы.

Но Собинов обратился и к другим исследованиям, изучая которые, пришёл к выводу, что Лоэнгрину не обязательно выставлять на передний план чисто германский патриотизм и военный пыл. Его вывод был такой:"Юный рыцарь, обладатель всеобъемлющего знания, сильный духом". Именно таким он и предстал перед зрителем. Собинов, не форсируя своего лирического голоса, исполнял партию мягко, задушевно, с необычайной чистотой и святостью.

Знаменитый дирижёр Артур Никиш говорил о Собинове - Лоэнгрине: "Какое небесное видение, какой небесный голос! Я дирижирую и чувствую, что невольная слеза катится по моей щеке. Сколько Лоэнгринов пересмотрел я на своём веку, но никогда не переживал такого глубоко-поэтического, захватывающего момента".

Высочайшее достижение Л. В. Собинова - создание образа Ленского не только Чайковского, но и Пушкина - настолько хорошо известно, что не требует, с моей точки зрения, рассмотрения в данной статье, поэтому я обратился к другим работам Л. В. Собинова и прежде всего к малоизвестному периоду творчества замечательного певца-актёра в Италии.

Эти годы (1904-1911), вероятно, были самыми счастливыми и результативными в смысле публичной оценки творчества Собинова. Неслучайно Леонид Витальевич в последний год жизни поехал в Милан, встретился с людьми, которые помнили его и его грандиозный успех в Ла Скала, и просветлённый вернулся на родину.

В самом деле, в Италии, известной своими замечательными певцами и, прежде всего, тенорами, Л. В. Собинов покорил своим удивительным искусством искушённую публику Скала и имел потрясающую прессу.

Вспоминает Р. Делли-Понти: "Когда в моей памяти встаёт неизгладимый образ великого русского артиста Леонида Витальевича Собинова, которого сегодня оплакивает и Италия,.. я вспоминаю его успехи в театре La Scala..., особенно его триумф в "Манон", когда восторженная публика заставила его повторить три раза знаменитый романс "Sogno", который он передавал с недосягаемым мастерством и тонкостью...".

"Артист необычайной культуры, он всё время рылся в исторических книгах, чтобы изучить среду, обычаи и костюмы эпохи, чтобы в точности воспроизвести тип, который жил в ту эпоху и который он должен был представлять".

Вспоминает Розина Сторкио:"В течение многих театральных сезонов в Милане в La Scala я пела с дорогим Леонидом Собиновым в "Травиате", "Дон Паскуале", "Фра Дьяволо". Затем в казино Монте-Карло, где с нами был великий Фёдор Шаляпин. Вместе мы пели также и в Берлинском императорском театре. Собинов был джентльменом, как в жизни, так и в театре. Его элегантная фигура, его манера пения, его лёгкий голос, благородная интерпретация персонажей сделали его любимцем самой строгой публики, везде он был триумфатором. Я счастлива, что разделила с ним и с Фёдором Шаляпиным лучшие дни нашей артистической жизни. Да будет ему вечная память, ему, который так высоко держал традиции своей страны, своей любимой России".

Собинов был не просто певцом, но и настоящим артистом-гражданином. Вспоминает К. Чуковский:"Его щедрость была легендарной. Киевской школе слепых он прислал в подарок рояль... Кассе взаимопомощи московских студентов он дал своими концертами 45 тысяч рублей золотом! И это была едва ли десятая доля того, что раздал он за всю жизнь нуждающимся. В одном 1902 году он дал около 50-ти концертов в пользу студентов". "Леонид Витальевич из года в год помогал студентам и тем самым дал стране много врачей, учёных, профессоров, литераторов".

В сложное время становления Советской власти Л. В. Собинов возглавил руководство Большим театром и тем во многом способствовал сохранению традиций замечательного коллектива.

Последнее выступление Собинова на сцене Большого театра состоялось в 1933 году, а весной 1934 года Леонид Витальевич Собинов по приглашению К. С. Станиславского стал художественным руководителем оперного театра имени К. С. Станиславского. Показательно, что своё согласие работать в театре его имени Собинов выразил следующим образом:"Спасибо, дорогой Константин Сергеевич, за Ваше разрешение поучиться у вас."

Величайший артист остался скромнейшим человеком, и от этого он в наших глазах стал ещё более любимым и уважаемым.

Леонид Витальевич ещё раз показал, что учиться надо всю жизнь!